Пятьдесят девственниц - Страница 104

104

— Что… чего хочешь ты от меня, старче? — в изумлении и некотором испуге подняла она на меня огромные карие глаза с чуть подведенными темной тушью ресницами. — Как ты?..

Толпа вдруг разом затихла, я же в наступившей тишине не в силах помедлить ни разу, поспешно увлек девицу на циновку.

— Не бойся, дитя мое! О не бойся… — подстегиваемый действием травы неустанно втолковывал я, преодолев легкое сопротивление ее колен. — Непременно все будет хорошо. Ведь делаю я такую работу не впервые. Ныне же сослужим Богине отличную службу.

— Ой, мамочка!.. — вскрикнула девица, когда от слов, задрав подол ритуального платья и опоясавшись ее левой ногой, я приступил к делу. Толпа взревела и те, кто поставил на меня деньги вопили громче всех, из-за чего все остальные слова девицы остались мною не расслышанными. Я же оценил то, как влажны необходимые мне органы ее, ибо вторгнуться в них удалось сразу же, хоть и не всем оружием моим, но, хотя бы, навершием.

И снова взревела скопившаяся перед храмом безденежная чернь, мне же, к вящей славе моего успеха, удалось углубиться еще немного. Девица трепетала в моих объятиях, как нежная горлица, сопровождая каждый порыв громким стоном.

— Бес, эй, Бес! Демоны тебя разорви!

Приподнявшись на локтях я поднажал еще немного, попутно, с неудовольствием обернувшись на зов. И верно, проныра Крикун, с еще одним нашим кошелем в руках, укладывался на какую-то прыщавую особу по левую руку от меня.

— Ну не напрасная ли это трата денег? — возмутился я, не бросая, однако, своего дела. — Достало бы для тебя и какой-нибудь шлюхи. Думаешь с девственницами так легко?

Сердитая божба юного Глазкиного брата, возящегося поверх своей девицы, подтвердила истинность моих слов.

— Вот-вот, — продолжил наставлять я. — Не думай, что мой путь усыпан одними розами, достает на нем и шипов. Приходится, как правило, столько помучиться, когда пробиваешь себе дорогу…

— Как! — возмутился тут Крикун. — Как, разве моя жена, моя Мона не была девственна, когда я впервые лег с ней?

— Э-э… Ну, видишь ли, — спохватился я. — У каждой из девиц это бывает по своему. Хвала всем Добрым Богам, с Моной тебе, значит, очень повезло.

Не бросая трудов своих, я в поспешности обдумывал, что бы сказать еще, но тут девица Крикуна охнула и я понял, что он преуспел так, что сразу же забыл об этой весьма щекотливой для нас обоих теме.

— Несчастный Бес, — ублажая свою похоть сказал тем временем Крикун. — Ты опять, не ведая того, навлек на себя немыслимые неприятности. Знай же, обычай обычаем, но богатые родители никогда не позволят, чтобы с их дочерью возлежал в храме кто-нибудь чужой. И вот, ждала эта девица здесь своего жениха, а вместо него явился ты.

— О, право же, милое дитя, мне искренне жаль, что так обернулось, — не бросая, в прочем, начатого искренне посетовал я, но девица только охнула в очередной раз. — Верь же, что получилось самое настоящее недоразумение.

— Как бы не получилось, — продолжил свой рассказ Крикун, — а родня и жениха, и невесты мечется сейчас по всему рынку, обещая переломать тебе руки-ноги и непременно посадить на кол, едва ты покинешь храм. От местных же властей они обязательно откупятся. Спасти тебя может только толпа, которая непременно будет на нашей стороне, если распалить ее страсть как следует. Так что, покидать этот портик совсем не в твоих интересах.

Тут Крикун покончил со своей девицей и расплатившись ушел, я же, раз за разом, пронзая юную красавицу, предался грустным размышлениям.

— О, злосчастная судьба! — вздохнул я. — Ну почему со мной всегда случается что-нибудь эдакое?

И излил я из себя в этот момент не только эти слова, но и то, что в конце любовных трудов обычно изливается.

109

Тут же появилась близь нас юная жрица с медным котлом, в который, по обыкновению, было бросать жертвенные деньги. Немало был я испуган, подымаясь со своей случайной подруги, а все же осмелился после уплаты положенного сказать жрице, что не считаю себя услужившим Богине полностью, да и девица еще недостаточно потрудилась.

— Так в чем же дело, сударь? — взглянув на меня с любопытством, ответствовала юная служительница. — Обычаи наши не запрещают вам возлежать с ней трижды, коли сил хватит. Было бы заплачено.

Толпа, услышав о таковом, разразилась восторженными криками, я же в поспешности вновь опустился на девицу. И уж на сей раз войти стало мне многим легче чем до того. А каково же было изумление собравшихся, когда я повторил все в третий раз?

— Послушай, старче, — простонала после того столь понравившаяся мне девица. — Я, конечно, уже нашла в этом приятствие, а все же жду не дождусь того момента, когда отец мой со товарищи переломает тебе руки-ноги и посадит на кол. Уж слишком ты меня утомил.

— И впрямь, сударь, — сурово сказала мне одна из старших жриц, явившаяся сейчас на смену своей молодой товарке. — Есть здесь девицы и помимо этой. Не все ли равно, с кем служить Богине?

Уплатив и не забыв вручить один золотой лично девице, я кротко заверил служительницу, что глубоко чту местные обычаи и преисполнен лишь желания услужить Богине. Затем же поскорее выбрал из оставшихся под портиком девиц одну поприятнее и возлег с ней к вящему удовольствию присутствующего вкруг храма люда.

Девица была хороша, а детородные врата ее достаточно широки, так что я не слишком утрудился, а, все-таки, почувствовал заметную усталость. К тому же, трудно заниматься некоторыми вещами, зная, что вот тут, совсем рядом, в нетерпении пребывают люди, непременно желающие посадить тебя на кол. Толпа все увеличивающаяся восприняла мой очередной подвиг с неистовым ликованием.

104