Пятьдесят девственниц - Страница 32

Дабы сбить со следа возможного врага, некоторое число дварфов распределили по нашим кораблям — понятно же, что любой злоумышленник первым делом решит, что святыня везется именно там, где находятся представители этого народа.

Возможно так же, что дварфский король не доверял нам до конца, но в этом, должен заверить, он был не прав. Еще на первой сходке в Жемчужном, где я по причине женитьбы присутствовать не смог, наша ватага единодушно решила, что, хотя дварфы и славятся своей прижимистостью, слово их — крепче камня. И, уж коль скоро, король их пообещал нам хорошие деньги, значит и мы должны держать свое слово до конца.

На борт «Морской Кобылки» припало подняться шестерым дварфам с огромными секирами, обряженным в отличнейшие кольчуги и прочий боевой доспех. Прибытию их все были рады, ибо каждый знал, что, хотя моряки они никудышние — даже для столь важного предприятия корабли свои они наняли у Лиги Вольных городов — зато бойцы отменные и один из них стоит трех, а то и четверых наших.

Я же со своей стороны, будучи знаком с обычаями и привычками этого народа по книгам, строго на строго предупредил всю команду, чтобы не вздумали называть их, как обычно у нас водится, гномами или карликами, ибо сердит это дварфов необычайно.

Во многом, возможно, из-за такого уважения, дварфам и их командиру, достойному Грату, — был он самый высокий из них и достигал мне почти до груди, хотя в плечах превосходил по ширине в два раза — на борту у нас понравилось.

То, что капитаном у нас девица их даже не удивило, поскольку в их собственном королевстве представительницы женского пола иногда занимаются такими делами, кои мы по неразумности сочли бы только мужскими — я имею в виду горное и кузнечное дело.

Маленькая же Трина, которой я, в свое время, не мало рассказал сказочных историй о дварфах, вызывала в них столь много умиления, что они часами могли говорить с ней, рассказывая о своей стране и чудесных городах, расположенных, главным образом, под землей.

Путешествие по морю наши гости переносили отлично, не страдая ни от морской болезни, ни от однообразия питания. Уж если и тяготило их что-либо, так это — как признался достойный Грат — невозможность посетить ежевечерне баню, ибо это в дварфских поселениях любимое и всеобщее времяпровождение.

Я же нарадоваться не мог, тому, как легко на этот раз мы зарабатываем свою добычу, хотя, признаюсь, нет-нет, но иногда вспоминал сколь жестокосердно поступил со своей приемной дочерью и, особенно, мольбу ее Богам, чтобы я никогда не вернулся из своего похода.

Ах, если бы моя милая падчерица добавила при этом о том, что имеет в виду возвращение именно в Жемчужный. А в нынешнем виде мольба эта приобретала очень и очень зловещий смысл. Быстрые Глазки успокаивала меня, как могла, но все же, забыв на время об этом проклятии девицы, над которой я столь бесцеремонно надругался, я, рано или поздно, в мыслях моих, возвращался к нему.

Поэтому, когда однажды, во второй половине дня, на горизонте вдруг появились черные, как смола, паруса над быстрыми остроносыми судами, и наблюдатель с мачты истошным голосом закричал о том, что видит флот язычников, я даже не удивился.

— О, Боги! — воззвал я, до боли сжав рукоять висевшего на поясе кинжала. — Неужели вы покараете так много ни в чем перед вами неповинных и, в общем-то, неплохих людей только из-за того, что в их общество затесался один лгун, клятвопреступник, фальшивомонетчик, насильник, кровосмеситель и святотатец?

34

Вражеские корабли, заметно превосходя нас по скорости, неуклонно приближались, мы же торопливо готовились принять смерть в бою, ибо, по рассказам знали, что пленников своих язычники жестоко пытают, принося в жертвы кровавым Богам, ни один из которых не только не включен в Кадастр Добрых Богов нашего Королевства, но и не пользуется поклонением ни в одной части цивилизованного мира.

Товарищи наши по команде поспешно поливали палубу забортной водой, дабы уберечься от пожара и разбирали щиты для заслона от стрел, дварфы же ладили свое снаряжение.

— Развернуть катапульту, живо! — закричала Быстрые Глазки, заметив, как черный языческий двухмачтовый корабль заходит с правого борта «Морской Кобылки».

— Укройся в каюте, Трина! — приказал я и, оставив рукоять кинжала в покое, вместе со всеми поспешил к метательной машине. — Крикун, факел запали!

С руганью и богохульствами мы развернули тяжелую конструкцию и со всей возможной поспешностью взвели тугую лапу. Миг и ковш оказался заполнен горшками со смесью, которую до сих пор на Королевском флоте называют не иначе, чем Бесовой. Со стороны противника в нашу сторону полетели первые ядра.

— Бей! — скомандовал я распалив паклю на горшках и отскочил в сторону.

Выстрел не оказался удачным, большая часть снарядов не долетела до врага и лишь один упал на его палубу откуда тут же повалил дым.

Покуда язычники суетились вокруг возникшего на борту пожара, что несколько замедлило их стрельбу, мы успели подготовить метательную машину к новому выстрелу. Но тут вражеским ядром сбило парус и мы резко замедлили ход, в результате чего дистанция между судами резко изменилась. Так и получилось, что большая часть снарядов выпущенная второй раз прошла мимо, хотя пара из них угодила во вражеские паруса и разбившись о палубу вызвала новое возгорание.

— Колодки под задний брус, колодки! — закричали все и я вместе с ними, но тут со стороны вражеского корабля взметнулась туча арбалетных стрел и некоторые из нас были ранены, а кое-кто убит. Лишь дварфам в их прекрасных кольчугах залп этот был не почем.