Пятьдесят девственниц - Страница 47

Естественно, отказать моему маленькому дружку я никак не мог и часто следовал вдоль металлических брусьев, ко которым взад-вперед толкали они свой груз со светящимся жезлом в руке. И, хотя за все мои деяния пользовался я среди горняков немалым уважением, а мои товарищи искренне меня благодарили, все чаще и чаще вспоминал я мерзкого Инкуба, столь обидно обозвавшего меня фонарщиком. Ведь получалось, что вся моя магия заключается лишь в умении испускать свет.

Недовольство мое этим было столь сильно, что я тут же поклялся себе как можно быстрее, буде представится тому возможность, выйти из ранга магических учеников и, во что бы то ни стало, стать полноправным товарищем сей славной гильдии. Правда, как это сделать я не имел ни малейшего представления, ибо мудрость для того нужна чрезвычайная. Не зря же маги, вопреки расхожим представлениям, не шастают по миру в поисках приключений, а сидят денно и нощно за книгами, оную мудрость постигая. Потому-то, о самых мудрых из них никто никогда и слыхом не слыхивал.

49

Меж тем, на погрузке того подъемника, у коего друзья мои разгружали подвезенный уголь работала семнадцатилетняя дварфская девица именем Рила, а в том, что она именно девица, я, благодаря данному мне Инкубом таланту, не сомневался.

Плотная и широкозадая, как все представительницы этого народа, черноволосая Рила была, достаточно хороша, особенно, когда сбрасывала, по случаю вечно царящей в шахте жары, курточку и ее, будто налитые шары, немалые груди вызывающе торчали в разные стороны.

Еще интересней было смотреть на нее в бане, где горняки и я с товарищами собирались еже вечерне отдохнуть, да смыть с себя угольную пыль. Там-то уж было видно, что зад у нее не менее крепок, чем грудь, а поросль на животе необычайно густая, что, как некоторые говорят, свидетельствует о страстности. В подмастерьях Рила ходила года уже три и два из них провела у доставляющего вверх уголь, подъемника.

В течении нескольких дней я свел с ней знакомство и, покуда друзья мои разгружали из тележки уголь, мы беседовали о том, о сем. Знакомство наше зашло настолько, что, время от времени, я уже мог позволить себе хлопнуть ее по упругому заду и высказаться на тот счет, что мол, не отказался бы я расчистить вход в некую, загороженную пока, штольню. Девица все больше отшучивалась, хотя, против похлопываний моих не возражала. Впрочем, не возражала она, как я вскоре заметил, если хлопал ее кто-нибудь еще помимо меня.

Но вот однажды, когда товарищи мои, по обыкновению, разгружались у подъемника и, обливаясь потом, опрокидывали свою тележку, а мы с Рилой обменивались ничего не значащими любезностями, она, вдруг став серьезной, поинтересовалась, а не могу ли я, как маг, раздобыть ей приворотного зелья.

Как мог, я объяснил, что привороты полностью противоречат данным мной в гильдии клятвам и ни один уважающий себя маг не станет кого-то к кому-то привораживать, ибо это есть насилие над свободной человеческой волей, которая дана нам Богами. Что же касается зелий, то это дело больше по части алхимиков или аптекарей, хотя и мы, маги, кое-что в этом деле понимаем.

— Я бы, по крайности, мог снабдить тебя зельем разжигающим страсть, — объяснил я девице, — ибо в этом нет ничего постыдного, так как многие особы и того, и другого пола мучаются не имея возможности обладать предметом своей любви, потому что органы их, в самый не подходящий момент, вдруг не хотят работать, как должно.

— А сильно ли зелье? — с любопытством спросила Рила.

— Да таково, что прими я достаточно, так, заездил бы тебя до полусмерти, — пытался перевести я разговор в шутку.

— Наверное, для этого нужен бур потолще, чем тот, которым ты обладаешь, — рассмеялась девица и тут же попросила, во что бы то ни стало, раздобыть ей возбуждающего похоть зелья.

— Да, но зачем тебе? — удивился я. — Ведь мужа у тебя нет и, судя по тому, что ты хранишь девство, любовника тоже.

— Ах, — отведя в сторону глаза, сообщила она. — Мой милый настолько скромен, что никак не решится покуситься на мое девство. Меж тем, сразу после того, я могла бы стать его женой и мне не было бы необходимости торчать около этого распроклятого подъемника.

Узнав у девицы, кто ее милый — а он работал тут же на шахте, — я несказанно удивился, ибо, по моим представлением, мало того, что в нем не было ничего примечательного, так он еще и обращал на девицу не больше внимания, чем все остальные горняки. Дабы несколько умерить пыл девицы, я объявил ей, что цена зелья составит уж никак не меньше трех золотых, но и это ее не остановило.

— Решено, — сказала она, — завтра же я принесу деньги, а ты приноси зелье и мы заключим сделку прямо здесь.

Тем же вечером, перед баней, я забежал в лавку местного травника и за два серебряка пополнил свои запасы возбуждающей похоть травы, а после бани — настоял ее в горячем вине.

Девица, увидевшая на завтра в моей руке медную флягу с зельем, тут же достала три золотых. Однако, дварфовская расчетливость и осторожность тут же взяли свое.

— Точно ли это то самое зелье? — сжимая в кулаке деньги, спросила она.

— Пусть на голову мою обрушится божественный молот Хелла! — страшно поклялся я. — Да пусть меня заживо замуруют, если это зелье не возбудит похоть в ком угодно, в мужчине ли, женщине, старике или ребенке!

Вслед за тем я подвел дело к тому, на что надеялся с самого начала и заметил, что, если девица согласится пожертвовать мне свое девство, то я отдам ей чудотворное зелье бесплатно.

— Ну, нет, Поздний Рассвет, — усмехнулась Рила, — пусть уж мой милый расширит эту расщелину своим кайлом, а не идет по чужому пути. Я готова отдать три золотых, но, все же, какие ты можешь дать гарантии, кроме своих клятв?