Пятьдесят девственниц - Страница 65

Ближе и ближе приближались мы к Заячьему Зубу откуда, почти год назад, начались мои странствования, и все ближе осень клонилась к зиме. Вскоре пошел первый снег, похолодало и нам пришлось тратиться на зимнюю одежду.

Придя в это селение, мы первым же делом прибыли в гильдию плутов, где приняли нас с распростертыми объятиями. Хоть проявили мы себя более как пираты, нежели плуты, а, все же, королевский указ, где нам предписывались кары, произвел на товарищей по гильдии впечатление. Мы с Крикуном были торжественно возведены в ранг товарищей гильдии, попрощавшись со своим ученическим прошлым.

В самой же гильдии произошли немалые изменения, ибо лишилась она многих достойных членов своих, потому что и в самом Заячьем Зубе было все не как прежде. Вернувшийся из странствий, барон Зубень гораздо меньше, чем баронесса, обращал внимание на то, что творится в стенах его замка, но наводил порядок в округе железной рукой.

— А что же баронесса? — поинтересовался я.

Выяснилось, что баронесса находится в заточении в ближайшем монастыре, ибо, несмотря на водруженный на нее мужем пояс верности, умудрилась зачать, родить и покаяться в том, что зачатие это произошло не иначе, как от демона во время зловещего магического ритуала.

— Нет, надо же! — возмутился я. — Мы рисковали жизнью, а этот мерзавец, который надо мной так жестоко подшутил, направив библиотекарем к своей свирепой жене, получает все! Теперь он свободен и может жить в свое удовольствие — ее-то, в точности, сожгут на костре!

Решать судьбу баронессы должен был представительнейший конклав, по каковому поводу в Заячий Зуб съехались, во множестве, монахи, монахини, священники и жрецы.

— Долго ли веревочке виться… — усмехнулась Глазки. — Что же, давай поселимся в трактире и осмотримся.

— Только не в том, где мы с Триной останавливались когда-то, — попросил я. — Меня могут узнать.

— Конечно, мой добрый товарищ, — сочла такую предосторожность не лишней моя сообщница.

Опять я стал господином Фонарщиком, она же — моей женой, мачехой Трины и Крикуна. И была она столь заботливой мачехой, что люди вокруг умилялись, меж собой соглашаясь, что все это до той поры, покуда у нее не появятся собственные дети. Потом же бедным сироткам придется, дескать, несладко. Мы же осматривались вокруг, думая, чем насолить барону, ибо, клянусь, ни о чем другом, кроме, как о мести, думать я не мог.

68

На второй день проживания в трактире Быстрые Глазки объявила, что у нее появился план.

— И в чем же он состоит? — живо поинтересовался я.

— Садись, пиши, — достав чернильницу и перо приказала она и начала диктовать. — «Конклаву напыщенных ослов и монахинь-прелюбодеек шлет привет свой славный пиратский шкипер Бес В Ребро, приговоренный бестолковым длинноносым королем к виселице!»

Крикун услышав это рассмеялся, Трина же в восторге захлопала в ладоши.

— Послушай, достойный мой товарищ! — попытался вразумить я. — Не гоже бы нам, будучи гонимыми властью светской, настроить против себя еще и власть духовную. Хоть я еще не понимаю, что ты хочешь написать, все же, обращение может быть и помягче!

— Будет оно помягче — никто не поверит, что написал это отчаянный пиратский шкипер! — сурово ответствовала рыжеволосая плутовка. — Пиши, задумка моя тебе понравится!

Я покорно подчинился, когда же написал послание это до конца, оно мне даже понравилось.

— В конце я приписал, что писано это все во Внутреннем море на борту судна моего, названием «Адская Калоша», чтобы не вздумали искать нас здесь, — сказал я сообщнице. — Но как ты думаешь доставить письмо на конклав?

— Очень просто, — ответствовала она. — Обратил ли ты внимание на ту развратную монашку, что весь вечер около нашего стола терлась?

— Имеешь ли ты в виду ту миловидную, кареглазую особу лет двадцати пяти? — нахмурился я. — Полноте, Глазки, вольно тебе позорить ее! Знай же, что из всех, собравшихся в таверне монахинь, эта — единственная девственница!

— А хоть бы и так! Но каждый раз проходя мимо, она непременно норовила прижаться ко мне, а то и ущипнуть! — рассердилась Денра. — За такое к себе нахальное отношение, мне хочется наказать ее не меньше, чем тебе — барона!

— И как же ты это сделаешь? — полюбопытствовал я.

— Скажу, что муж мой, Фонарщик, — очень ревнив, но под утро спит весьма не чутко. Пообещаю придти не надолго на рассвете. Ты же приготовишь того эликсира, который использовал при ритуале с баронессой. Он отбивает память и нам это весьма кстати, — объяснила Глазки. — Я войду в ее комнату и между ласками напою этой смесью. Когда же монашка распалится, входи ты и получишь двенадцатую девственницу, которую должен ублажать до моего возвращения. Забрав ее одеяние, я схожу в замок на заседание конклава и, уж будь уверен, смогу подсунуть твое письмо, кому следует.

— Мой верный товарищ Бес В Ребро, — жалобно вздохнул Крикун. — Быть может, тебе потребна будет помощь? Могу ли я бросить друга? Вспомни, ведь мы женаты на сестрах!

— Уж лучше не вспоминай! — осадил его я. — До сих пор не забуду, как ты заглядывался на мою жену похотливыми глазами!

— Быть может, он принял ее за свою, ведь они совсем одинаковы! — рассмеялась мой маленький дружок Трина. — Не обижай, Крикуна, ведь мы все — друзья.

— Быть по сему, — сдался я. — Но учти, Гарл, монашкино девство — мое и ничье другое.

Травник в Заячьем Зубе был хороший, к тому же началась зимняя ярмарка, и я без труда купил все необходимые для эликсира травы. Сам же, перед визитом к монахине, пожевал несколько стебельков возбуждающей травки, дабы не ударить в грязь лицом перед более молодым товарищем. И вот, ранним утром, вместе с Крикуном, впустила нас его сестра в комнату монахини, которая развращенностью своей не давала нашей спутнице покоя и прозывалась сестра Фирена.